Потерпевшие крушение

Ситуации, повергающие человека с болезненными формами страха в панику, извне часто выглядят вполне безобидными. Однако потенциальные, возможные опасности присутствуют в любой жизненной ситуации. Если мы внутренне уравновешенны, срабатывает интересная способность: мы впускаем возможную угрозу в свои мысли и действия, только когда ее вероятность достигает относительно высокой, эмоционально ощутимой степени. Можно называть это «вытеснением» (вспомним об опасности аварии при езде на автомобиле), но лично мне больше по душе слово «экономия». Мысль, что мне на голову может свалиться черепица, не должна занимать меня постоянно, хотя она и не абсурдна. Но если раз-другой мне случится пройти мимо ветхого здания и с крыши, едва не задев меня, упадет черепица, я буду впредь обходить это здание стороной. У человека, страдающего навязчивыми страхами, такая «экономия в оценке опасностей» с толикой позитивного и необходимого фатализма отсутствует. Почему он мучается? Страх внушает ему упомянутую в эпизоде с лодкой мысль, что, возможно, поворачивать уже поздно. Обычно люди справляются с нею, глянув на берег и оценив расстояние. Он же немедля воспринимает эту мысль как решение, как приговор. Мысль о возможной опасности вызывает ощущение обреченности, предрешенности беды, а следующая, уже проникнутая этим ощущением мысль такова: «Все кончено, мне уже не вернуться!» Обратите внимание на этот феномен «предрешенности», на ощущение — конечно, полуосознанное — собственной беспомощности перед цепочкой детерминирующих событий, в которых, будь они вправду неотвратимы, человек был бы всего лишь бессильным звеном. В навязчивых страхах очень сильно это ощущение беззащитности, беспомощности и роковой неизбежности, которая подстерегает в будущем и когда-нибудь непременно придет откуда-то извне.

Здесь бесполезно рассуждать о вероятности и невероятности, рационально оценивать время и расстояние — логика бессильна. Близкий берег отступает вдаль. Пятьдесят или сто метров воды, которые нетрудно преодолеть, становятся океанскими безднами. А в водоворот мыслей и чувств, внушаемых страхом, затягивает весь мир, и в голове у человека крутятся такие мысли: «Если я попробую грести, сломаются весла; если поплыву — меня разобьет паралич, а если я и доберусь до берега, там у меня остановится сердце». Патология заключается в преувеличении опасностей и непомерном раздувании их масштабов при одновременной утрате всякой веры в собственную дееспособность и ощущении неизвестности исхода ситуации. Поэтому, как справедливо отмечают Клаус Дёрнер и Урсула Плог, при болезненных формах страха «в каждом отдельном случае» надо смотреть, «почему данный человек не справляется с требованиями, справляться с которыми (в принципе) „нормально“, и почему он так сильно страдает»15. При всей индивидуальности предыстории и провоцирующих факторов у «потерпевших кораблекрушение» определенно есть общая проблема в отношении к таким полярностям, как прошлое и будущее, восприятие и воля, «Я» и мир. Уяснив это, рассмотрим конкретный пример.

Другие статьи:

Особенности связной речи детей с зпр
Речь детей с задержкой психического развития отличается от нормы. Словарь этих детей, особенно активный, значительно сужен, понятия недостаточно точны, а иногда и просто ошибочны. У таких детей затруднено формирование эмпирических граммат ...

Несформированность психофизиологических и психологических предпосылок учебной деятельности
Решение задач начального этапа школьного обучения предполагает определенный уровень развития у детей ряда психологических и психофизиологических функций, наиболее тесно связанных с учебной деятельностью. Однако более 20 % семилеток и окол ...

Понятие самооценки, ее сущность и виды
Одним из важнейших показателей индивидуально-личностного развития человека является самооценка. Она обусловливает направление и характер взаимоотношений индивида с окружающими, его критичность, требовательность к себе, отношение к успехам ...